Прикол, наверное, в том, что теперь, перестав отрицать одно громкое и портящее мне жизнь обстоятельство, я могу прямо о нем сказать. Трезвой. Я люблю тебя. И прикол потому, что я поняла, что готова кровью подписать договор о том, что мы никогда не увидимся, а при любом пересечении наших дорог/взглядов в толпе, пройдем мимо. Я давно с этим смирилась и давно уже нет никакой ревности. Лишь одного хочу: чтобы ты простил меня. Не знаю, чем я провинилась, но разошлись мы очень не по-людски. В том, моя вина, должно быть, что я такой была, какая есть. И стала такой не устраивать. И я так легко отпускаю тебя, так легко говорю, теперь действительно легко: прощай. И если навек, то навек прощай. Прощай во всех смыслах. Расплакаться бы только на груди твоей, прижаться, как когда-то, и разойтись, да не суждено уж больше. Но да не велика потеря. Мне так легко. А со всеми изломами, что во мне теперь, я обещаю справиться. И победить свои стопятьсот психозов и, кажется, болезней. Я снова сорвалась, но я буду бороться всегда. Теперь уже точно. Любовь такого рода не суть первое чувство в моей жизни. Я буду верить, что после смерти мы примиримся. Это единственное, во что можно верить относительно вас двоих.
: ты редкостный и неадечный мудак.
-2: просто мы проходим первую четверть позапрошлого века.