Cher Monsieur!

Я Вам всё наврала. Мне здесь плохо, очень плохо.
Но Вы же так устали от моих "СОПЛЕЙ".
Во-первых потому, что Вы меня бросили. Одну, в чужой стране. С депрессией и без медикаментов. А я ведь прямо просила Вашей помощи. Но что Вы, что Вы. Вы — невинная маргаритка, замученная моими истериками, претензиями и требованиями. Затиранила.
Хозяйка уехала, оставив меня с её травмированным мужем-алкоголиком. Вы бы слышали только, как он разговаривает и о чём. Произносит по слову в минуту, добавляя "на" после каждого второго, а под вечер вовсе языком еле ворочает. При том темы его потока бес_сознания никак между собой не связаны, и иной раз уже дохера мной прослушанные. Но кого это ебёт. Сейчас в моём состоянии — это — лучшее, что могло случиться со мной, не находите?
Если я еду с кем-то в лифте девятнадцать (совсем пытка) или хоть сколько-то этажей, меня начинает трясти. Молюсь, чтоб никто не попадался, и тут же, зайдя, нажимаю на сомкнутые треугольнички.
В Москве в такие моменты я избегаю даже сиюминутных разговоров с родителями.
(Я и так с ними не особо охотно общаюсь. Опять не звоню вторую неделю. Мозг почему-то снова плодит обиды, реинкарнируя сцены из детства. Ровно так было после прозака, в первую волну моей болезни).
А тут ко мне липнет посторонний мужик, а я ещё за это деньги плачу. А сказать "дядьВовотъебись" — совесть не позволяет, у него же ТРАВМА головы бухать надо было меньше, блядь, не случилось бы припадка. К тому же, он очень добрый, и всё это прилипание — из лучших его побуждений.
Прости, Господи.

А еще ко мне полуподкатывает хозяйкин сын Костя. Я Вам его про него рассказывала. Даже помню, что Вы мне в связи с ним говорили. Не знаю, как бы он себя вёл, если бы я была посмелее, пораспущенней. Я ведь говорю, что меня есть Вы.

Сегодня был доклад Елены Евгеньевны, а после дискуссии она, памятуя мои излитые в курилке жалобы, начала меня со всеми — преподавателями и докторантами — знакомить со словами вроде "это моя студентка Люба, у неё тут нет друзей, помогите". Было очень мило, хотя немного неловко. У меня тут никого нет, слышите? И едва ли появится, ибо для новых знакомств нужны силы, а моя депрессия нацелена на сохранение сил, но не растрачивание. Но вы же не пришлёте мне колёса, Вам небось сложно. И просить Вас о том страшно, и всё на свете теперь страшно. Мы же снова чужие, зачем Вам ради меня напрягаться?
Когда преподы пошли есть, то и меня с собой взяли. И докторантка еще была из Греции, что меня отдельно привело в восторг. Фрау Франк сказала, что я много смеюсь (Господи, да нервное небось), хотя она сама очень смешная и много смеётся. Но я смеялась зачастую из вежливости, и когда ЕЕ говорила про Вышку (тут два варианта: смеяться или плакать). ЕЕ сказала, что Люба, видимо, впервые обедает с преподавателями, и потому ей все в диковинку. И тут перед глазами стало всплывать, как в бакалавриате старшие опаивали меня водкой. Мне было пофиг, но Фрау Франк правда забавная. А ещё мы пили пиво, и так как я утром не ела ничего, оно ощутимо удалило в голову, но быстро отпустило.
Еле сообразив маршрут, я доехала до кладбища святого Матфея. Древнейшего, разумеется, и там похоронены братья Гримм! Йоркштрассе -- прекрасный тихий зелёный район, и всего две станции от Потсдамер Платц. Надо обязательно туда вернуться. Если Вам покажется, что я здесь только страдаю и брожу по кладбищам в одиночестве — Вам не покажется (так что нечего даже пытаться об этом шутить :Р).

Мусьё, я чувствую, как Вы от меня отдаляетесь, какая огромная теперь между нами дистанция, и нет вовсе сил её сужать. Сейчас, кажется, Вы позволяете мне себя любить. Но Вы сами? Вы сами любите меня только спокойной. Я же люблю Вас всяким, почему Вы позволили себе любить меня только спокойной?
Мусьё, Вы ждёте меня, как обещали?
Вернее, не так.
Мусьё, скажите, что ждёте меня.
Скажите, что ждёте меня.

Любимый мой!
Зачем
ты
это
сделал?

Ваша Любовь

1. Juni, Berlin

P.S.: Пришлите мне выдру! Жду Вашу выдру как можно скорее!